С.Фомин
В ноябре 1918 г. Балтийский национальный комитет вступил в переговоры с Германским верховным командованием о возможности найма германских добровольцев для защиты Балтии (Baltenland). Предусматривалось, что каждый доброволец, подписавший контракт, по которому он должен был нести военную службу в течение не менее 6 месяцев, получал не менее 80 моргенов [1 морген = 0,25 га] земли для поселения. Входившие в состав национального комитета курляндские и лифляндские землевладельцы немецкого происхождения («остзейцы») изъявили готовность пожертвовать на это треть своих земельных владений (около миллиона моргенов).
В переговоры с правительством Германской Империи вступило и временное латвийское правительство Ульманиса. Германский имперский комиссар в Прибалтике Август Винниг 18 декабря заключил договор, согласно которому германские солдаты, изъявившие согласие защищать Латвию от внешнего врага, после окончания военных действий получали гражданство и землю.
29 декабря договор был ратифицирован премьер-министром Ульманисом. Однако в марте 1919 г., после того, как натиск большевиков был отбит, Ульманис вероломно заявил, что то соглашение утратило, мол, силу в результате заключения Версальского договора.
Возмущенные германские добровольцы взбунтовались.
«Мужественному солдату, – вынужден был подтвердить даже член социалистического Веймарского правительства, – рисовалась в Остзейском крае, куда уже сотни лет до этого направлялись немецкие колонизаторы, новая родина в новой стране с многообещающим будущим. Тысячи людей охватила так называемая “балтийская лихорадка”… […] Солдаты успели сжиться с мыслью о поселении и приобретении права на землю. Многие продали все свое имущество в Германии, чтобы на добытые деньги купить себе землицы в Курляндии. Они составили землячества, устроили кассы и начали обработку полученной земли на артельных началах. Очень решительно они отказывались от всякой мысли о возвращении в Германию. Прогнав большевиков опять за Митаву, они считали себя освободителями страны и думали, что своей кровью приобрели право на поселение и на землю» (Г. Носке «Записки о германской революции» // «Вильгельм II. События и люди 1878-1918. Воспоминания. Мемуары». Минск. 2003. С. 425, 426). А когда они поняли, что их обманули, снова взялись за оружие.
Спровоцировавшие их на эти действия разбежавшиеся латышские министры объявили заключенный договор утратившим всякую силу. В ответ германские добровольцы привели к власти другое правительство, во главе которого стал пастор Андриевс Ниедра, непримиримый не только по отношению к большевикам, но и вообще ко всяким социалистам. 22 мая балто-немецкие, русские и германские добровольцы (без какого-либо участия латышей) освободили Ригу от красных войск.
вся статья
....Будто воскресли древние времена. Германские добровольцы распевали песни ландскнехтов времен Тридцатилетней войны. Вместо безкозырок и фуражек часто мелькали бархатные береты. Празднично пестрели знамена и значки, уснащенные древними эмблемами (В.В. Акунов «Фрайкоры. Германские добровольческие отряды в 1918-1923 гг.» С. 13).
Свободы теперь на земле не найдешь –
Застыли рабы на коленях.
И властвуют злоба, коварство и ложь
В трусливых людских поколеньях.
Итолько со лдат никому не слуга,
Он смерти самой обломает рога!
Он страха не знает, робеть не привык,
Опасность его не тревожит;
Навстречу судьбе он летит напрямик
И завтра с ней встретиться может.
Что ж, завтра так завтра! А нынче сердца
Остаток веселья допьют до конца!
Фридрих ШИЛЛЕР «Солдатская песня».
----------------------------------
Часто можно услышать презрительные слова в адрес наемников.
Не вижу ничего плохого в солдате, воюющем за деньги, особенно против такого врага.
----------------------------------
Часто можно услышать презрительные слова в адрес наемников.
Не вижу ничего плохого в солдате, воюющем за деньги, особенно против такого врага.