по нотам

...Звучащее из всех утюгов «плохие белые были февралистами и предали царя» сейчас – медийный «патриотический» тренд. Причем, что небезынтересно, говорят все примерно одно и в одних выражениях. Слаженный хор по общим нотам.

«Красные боролись за социальную справедливость»... Прямо по феерической мадам Четвериковой: «при Сталине было замечательное христианство, только без Христа».

--------------

Какова историческая роль белой эмиграции?

Мы грузчики, мы разгружаем вагоны,
Мы носим тюки на усталой спине,
Мы – те, кто недавно носили погоны,
И кровь проливали за Русь на войне.

Лишили нас чина, и хлеба, и званья,
Лишили мундир наш былой красоты,
Но кто из груди нашей вырвет сознанье,
Что мы перед Родиной нашей чисты?

Представляется, что ответить на этот вопрос проще простого. Ну, вот де, остались русскими людьми, философы мыслили, писатели писали, все сохранили красивые традиции, ходили в собор на Rue Daru, обретали последнее упокоение на кладбище Sainte-Geneviève-des-Bois.

Кое-кто, так уж и быть, еще согласится со мною, что полное преодоление Февраля уже в Новороссийске лежало в вещевых мешках тех, кто поднимался на корабли.

Но даже и это будет сильным недопониманием явления.

Проистекший сто лет назад исход миллионов русских людей в изгнание – явление, сопоставимое с которым едва ли найдется в истории.

Это явилось не только преодолением Февраля. Февралей на пустом месте не случается. Это явилось преодолением по меньшей мере полувека либерализма, предшествовавшего революциям. Преодолением гнилостного духа, когда верноподданность, религиозность, патриотизм – считались признаком «узколобой неразвитости», а слово «жандарм» было ругательным среди интеллигенции. В Феврале, как я уже говорила не раз, повинны все, встретившие 1917 год, условно выражаясь, «при галстуке». Не оглядываясь на историю (а кто и когда, увы, учится на чужих ошибках?) образованная часть населения фрондировала, не понимая, что Октябри за Февралями следуют в революционном календаре неизбежно.

Но существовала общность, которой февралирование было глубоко чуждо. Кадровое офицерство.

За светлую участь родного народа,
Забыв про опасность, в кровавых боях
Дрались мы с германцем в окопах три года
С решимостью гордой в усталых очах.

Водили вперёд мы — в атаку! — колонны,
Чтоб дать этим благо родной стороне…
Мы те, что недавно носили погоны,
Теперь вот — тюки на усталой спине!

Как раз колоссальный урон, нанесенный войной этому слою, и позволил Февралю осуществиться. Не случайно так осатанело всевозможные Землячки кинулись истреблять офицерство прежде, чем оно сориентировалось в происходящих катаклизмах.

В Нижней Нормандии был в 20-х годах огромный металлургический завод. И вот однажды, после тяжелой смены, офицеры повели меж собой разговор: господа, а что это у нас даже часовни нормальной нет? Эвон нас тут сколько. Негоже.

И в выходной день все офицеры заявились на дом к владельцу завода. И тот оцепенел от изумления, увидав тех, кого многажды встречал в замасленных блузах и касках в цехах, иными: в форме, с погонами, при всех наградах. Так вот эти люди у него трудятся простыми рабочими?! Придя в себя, заводчик сказал: выбирайте участок для постройки, я всё оплачу.

Я была в том храме. Он посвящен Святому Преподобному Сергию Радонежскому и уроженцу тех земель – общему для православных и католиков – Святому Вигору.

--------

Добровольцы создали среду, в которой смогла расцвести мысль, где зазвучало слово. И в результате в течение ХХ века достаточно большая часть русского народа сумела выправить ход русской жизни.

Я не идеализирую этой среды: в ней были свои падения, свои сложности, свои ошибки. ХХ век был вообще страшным веком, а для русских – вдвойне.

Но тем не менее: в течение трех поколений среда существовала, а в ней мысль, культура, религиозная жизнь развивались таким образом, как было невозможно в СССР.

Наследие эмиграции должно вернуться в Отечество. Не в виде архивных документов и художественных выставок, а как мировоззрение – патриотическое и монархическое. (Без него, что будет далее доказано, мы не то, что не выстроим монархии, мы даже не сумеем сделать жизнеспособной патриотическую идею). И это мировоззрение – заслуга тех, кто воевал. Белых. Никто не сумеет отделить его от героев Белой Борьбы. От тех, кто дал нам концепцию Добровольчества.

Повторюсь: очернение белых ведет к отрыву от наследия эмиграции.

Мы подошли к решающему моменту. Эмиграция не живет больше трех поколений. Я видела во Франции немало представителей четвертого. По-русски многие не говорят вовсе. Растворение четвертого поколения в других народах – историческая неизбежность. Если наследников не будет здесь – интеллектуальный и духовный путь трех поколений русских людей окажется напрасным.

Но именно сейчас идет какая-то адская агитационная работа, препятствующая этому прекрасному и жизненно необходимому России возвращению.