две Америки

Даже до леволибералов стало доходить!


Женщины составляли всего около четверти из полутора миллионов испанских и португальских мигрантов, приехавших в Латинскую Америку до завоевания ею независимости. Поэтому иберийские мужчины находили партнёрш среди индианок и рабынь из Африки, породив значительное число метисов и мулатов. А британских переселенцев в Северной Америке поощряли привозить с собой английских жён и детей, и колонизация стала семейным делом. В 1650–1700 годах население Новой Англии увеличилось вчетверо — и никаких мулатов и метисов.

В итоге на юге континента — революции и диктатуры, на севере — мир свободных купцов и фермеров.

Как пишет историк Ниал Фергюсон, Томас Джефферсон владел в Виргинии двумя сотнями рабов. После того, как автору Декларации независимости стали задавать о них неудобные вопросы, слабо сочетающиеся со строками «все люди созданы равными», Джефферсон написал в автобиографии: «Ничто не записано в книге жизни определённее, чем то, что эти люди (рабы) должны быть освобождены». И освободил-таки… семерых. Слова об освобождении выбиты золотом на мраморе в одном из священных мест американской столицы. Однако строители мемориала необъяснимым образом пропустили следующие в тексте автобиографии слова о том, что «две расы» разделены «нестираемыми границами».

\\в скобках  -мои коменты\\

Евгенические идеалы разделяли Бернард Шоу, Герберт Уэллс, Генри Форд, Теодор Рузвельт, а евгенические общества существовали практически во всех цивилизованных странах.

Уинстон Черчилль ещё понятия не имел, что ему суждено стать главным борцом с нацизмом, когда в 1937 году на заседании Королевской комиссии по Палестине заявил: «Я, к примеру, не признаю, что большой ущерб нанесён краснокожим индейцам Америки или коренному населению Австралии. Я не признаю, что этим людям нанесён ущерб тем, что более сильная раса, лучшая раса, более мудрая раса — назовём это так — пришла и заняла их место» «Черчилль считал себя и Британию победителем в социально-дарвинистской иерархии», — комментирует Джон Чармли, автор книги «Черчилль: конец славы».

Кто-то скажет, что фундамент англосаксонской культуры составляют Шекспир и Дарвин, протестантство и самоуправление, футбол и ростбиф, а не евгенические эксперименты Гальтона, ставшие случайным отростком на благородном стволе. Это верно, но хвост всё равно играет собакой. И если западные политики не перестанут потакать смехотворным обидам маргиналов, это может поставить крест на выдрессированной толерантности законопослушных белых граждан. И даст дополнительный шанс ультраправым.

(А может, просто правым? просто правые вообще еще остались?)

Такое уже было в 1930-е в центре Европы, когда образованная трудолюбивая нация поверила, что она должна править миром.

(Прям сразу -- миром. Обязательно. А может, просто своей страной?Хотя -- британцы же правили и ничего.  Коммунисты  намеревались править -- и молодцы!

Правда, дальше пишет правильно).

Ничего подобного не случилось бы, если бы эта нация не была унижена. И неважно чем — итогами мировой войны или грубым разрушением своей идентичности.

Сэмюэль Хантингтон, автор классического труда «Столкновение цивилизаций», поясняет: «Люди не могут рассчитывать и действовать рационально в погоне за своими рациональными интересами, пока не определят своё “я”». Самоидентификация в представлении Хантингтона и его последователей — мать любого экономического роста. А стагнация в Европе имеет и такую причину: потоки беженцев иных культур делают европейцев равнодушными ко всему, что происходит за порогом их дома.