В.Набоков. Из мемуарной книги "Другие берега"
"Говорят, что в ленинскую пору сочувствие большевизму со стороны английских и американских передовых кругов основано было на соображениях внутренней политики. Мне кажется, что в значительной мере оно зависело от простого невежества. То немногое, что мой Бомстон и его друзья знали о России, пришло на Запад из коммунистических мутных источников. Когда я допытывался у гуманнейшего Бомстона, как же он оправдывает презренный и мерзостный террор, пытки, и расстрелы, и всякую другую полоумную расправу, - Бомстон выбивал трубку о чугун очага, менял положение громадных скрещенных ног и говорил, что, не будь союзной блокады, не было бы и террора. Всех русских эмигрантов, всех врагов Советов, от меньшевика до монархиста, он преспокойно сбивал в кучу "царистских элеменов" и, что бы я ни кричал, полагал, что князь Львов - родственник государя, а Милюков - бывший царский министр. По его мнению, то, что он довольно жеманно называл "некоторое единообразие политических суждений" при большевиках, было следствием "отсутствия всякой традиции свободомыслия" в России. Особенно меня раздражало отношение Бомстона к самому Ильичу, который, как известно всякому образованному русскому, был совершенный мещанин в своем отношении к искусству, знал Пушкина по Чайковскому и Белинскому и "не одобрял модернистов", причем под "модернистами" понимал Луначарского и каких-то шумных итальянцев; но для Бомстона и его друзей (...) наш убогий Ленин был чувствительнейшим, проницательнейшим знатоком и поборником новых течений. (...) Гром "чисток", который ударил в "старых большевиков", героев его юности, потряс Бомстона до глубины души, чего в молодости, во дни Ленина, не могли сделать с ним никакие стоны из Соловков и с Лубянки. С ужасом и отвращением он теперь произносил имена Ежова и Ягоды, но совершенно не помнил их предшественников, Урицкого и Дзержинского.
(О, только ли Бомстон!...)
Дело было уже в конце тридцатых годов, и бывшие попутчики из эстетов теперь поносили Сталина (перед которым, впрочем, им еще предстояло умилиться в пору Второй мировой войны).
Выступление Ленина
Вы знаете, как хорош русский язык, в то время он еще сохранял относительную чистоту, но в языке, которым говорил Ленин, был привкус чего-то иностранного, а его грассирующая "р" усиливала это впечатление. К тому же все иностранные выражения он произносил на европейский лад.
В памяти у меня остались лишь отрывочные короткие фразы и отдельные слова – аннексия, контрибуция, реституция. Но потом меня потрясло несовпадение смысла его речи и того, как он это преподносил, его тона произношения лексики.
Где-то я читал, что Робеспьер тоже изъяснялся по-французски чрезвычайно изящно, на языке представителей высшего сословия, и именно эта его особенность приводила в трепет аристократов, которым доводилось его слушать.
Слушая Ленина в тот день, я тоже не раз содрогнулся, не раз страх сдавливал мне горло. Этот вполне светский человек на языке социальных верхов излагал совершенно антипатриотические требования - немедленный мир без аннексий и контрибуций, немедленная отмена собственности на землю без всяких компенсаций землевладельцам, немедленная демобилизация, немедленный захват власти советами рабочих и крестьян, полное уничтожение частной собственности.
Домой я вернулся охваченный тревогой и недоумением. Впервые столкнувшись с большевистской идеологией, я ощутил, что от нее исходит серьезная угроза, а всего полгода спустя все мы, кого Ленин называл презренными кровожадными буржуа, узнали на деле, что значат его слова".
========================================
========================================
А кто бил в колокол? проклятые фашисты, боши, побитые славными джентельменами. Ну так фашисты же. Которые "то же самое, что коммунисты". Правда, у них "те же самые" были прямехонько рядом. Вот и перетрусили боши, не разглядели со страху благости замысла.
-------------------
Из истории "развития" коммунизма при совке нам мало рассказывали, как и почему забуксовали эти идеи в Германии после тамошней революции 1918 года, когда там события разворачивались почти в таком же порядке и формате, как и в Российской империи в 1917 году.
Особенно у нас практически ничего не знают о фрайкорах - могильщиках коммунистов и коммунистических идей в Европе.
То есть там прошла революция, после которой император был вынужден отречься от престола, а монархия упразднена. Затем образовалась некая промежуточная власть неких либеральных "буржуинов" (Веймарская республика а-ля Временное правительство в РИ). После чего коммунисты решили "завершить начатое" с помощью новых восстаний, и для этого начали баламутить народ.
Так же как и в РИ, в Германии имелись "господа офицеры", бывшие фронтовики, которые концентрировались под военной элитой - этакими "черными полковниками" - фрайкоры.
Фрайкоры обычно делали так.
Коммунисты обычно отстреливались, но против танков с винтовкой не попрешь, согласитесь.
И именно фрайкоры, а не какаие-то "фашиствующие молодчики" из СА (как нас учили на "уроках истории") стали кадровой основой для нацистов в 20-х годах.
Именно фрайкоры стали ядром при формировании охранных отрядов СС. Именно они терпеть не могли молокососов из СА, а потому постоянно с ними враждовали, что и закончилось плачевно для СА.
Именно фрайкоры являются самыми ярыми борцами с коммунизмом в действии - то есть тотально физически их уничтожали. Все помним "героев" Карла Либкнехта, Розу Люксембург и их "восстание спартака" 1919 года, которое фрайкоры утопили в крови, а Либкнехта и Люксембург пристрелили, как бездомных собак, и выбросили в канализационные стоки их трупы.
Именно они спасли Германию от коммунизма в 1919-1920 годах. И фактически они спасли Европу, остановив распространение коммунистических идей по Европе, которые угрожали тогда всему миру, даже в США коммунизм стал дико популярен после 1917 года (но там Америку спас Генри Форд, спровоцировав своими реформами у себя на предприятии рост зарплат на всех заводах США, чем обеспечил спад социального напряжения).