— Есть в Усть-Катаеве один архиерей тайный, — заговорил о. Григорий и все повернулись к нему, — святой жизни человек; в прошлом году было ему видение.
Видел он женщину красоты неописуемой, всю окровавленную и истерзанную и много детей за платье её держалось. Перед ними две дороги: одна немощёная, грязная, а другая вроде как шоссе. На грязной дороге тяжёлый воз стоит, а на шоссе — тарантасик лёгонький. Какие-то люди на распутье ждут, посмотреть: куда пойдет женщина. А она говорит: «Я пойду там, где мой венец». Тогда вышел из толпы кто-то, вроде как хозяин немощёной дороги и говорит: «Твоего венца больше нет... Но если ты и твои дети повезут мой воз по этой тяжелой дороге, то я дам тебе крест и орла с твоего венца». «Зачем тебе крест и орёл? — вдруг сказал второй голос и вышел как бы хозяин шоссе. — Иди по моей дороге и повези мой лёгкий тарантасик. Я отдам тебе за это обод от твоего венца. А крест и орла можно сделать после, если ты захочешь». Женщина колебалась и не знала, что ей выбрать.
Владыка не видел конца видения и не знает, по какой дороге пошла женщина. Ему было страшно, и стоял он растерянный. И вот, в лучах света подошёл к нему Государь. «Послан я, — сказал он, — объяснить видение».
«Женщина — это Россия, дети — верные чада её. Скоро пошлёт Господь выбор дорог. Счастлива будет она, если изберет путь немощёный и возьмёт крест и орла: только они составляют корону, а обод — ничто, мишура... Изготовить же новый крест и нового орла — нельзя. Не Господний крест и не Русский орёл выйдут из рук обманщиков. Настоящий же крест и орёл, на какой хочешь обод прикрепи — будет корона». «Но почему крест и орёл у хозяина немощеной дороги, — спросил Владыка, — а обод венца у того, который предлагает лёгкий путь?» «Потому, — отвечал Государь, — что явным миру хочет сделать Господь закон Свой: кто ищет Царства Божия и правды его — тому прочее, т.е. обод, Сам Господь прилагает; а кто выбирает прочее, страшась тяжестей, связанных с крестом и орлом, тот ничего не получит, ибо и прочее в руках Божиих. Предлагающий тяжёлое физически не будет препятствовать духовному. А тот, уговаривающий на лёгкое — антихрист: у него только мишура, погремушки, ничего он не имеет, и дать ничего не может. И дорога его легка только по виду, и тарантасик его не сдвинут человеческие силы. Где крест и орёл — там Церковь и Родина, а где один обод венца, там страданьям нет конца»...
....................
Разговор оживился. Тима слушал и дивился: даже в семьях теперь боятся так говорить. Собеседники обращаются к Григорию Лукьяновичу, называют его «батюшка», но «поповского» в нём ничего не было. Впрочем, Тима знал из докладов в ячейке о «тайноцерковниках»; даже в этих докладах они назывались «священниками»; «попами» называли своих колхозных, которые выполняли их задания. Их презирали, а о тайных священниках мечтали: «Вот найти бы такого, покаяться и умереть...» — сказал однажды видный коммунист после доклада о тайных священнослужителях.
https://harbin.lv/dar-yazykov?fbclid=IwAR1k1ey-NBSbQuaC5wao1xVQYb8LR5wTMvJDxQuJ87zba8Q76zvMLcj6buk