Левая диктатура или гражданская война

И весь мир если не с восторгом, то с крайним интересом взирал на испанское чудо: страна, пережившая разрушительную и кровопролитную войну, страна, которую более полутора веков сотрясали восстания, перевороты и революции, вдруг сумела преодолеть все свои исторические язвы, объединиться на основе взаимного уважения и прощения — и двигаться дальше.

Это и в самом деле выглядело, как чудо. Но — только выглядело.

Ползучий реванш

Оглядываясь назад, невозможно не заметить: баланс взаимной терпимости и взаимного же прощения держался до тех пор, пока красные элементарно боялись. Пока в затылок им дышала Армия, воспитанная на традициях и героике антикоммунистического Крестового похода. Пока свежи были воспоминания об отчаянном восстании 1981 года. Пока в правительстве и на руководящих должностях оставались люди, в свое время с оружием в руках освобождавшие Испанию от левацкого безумия и террора.

Но как только социалисты посчитали, что изменения становятся необратимыми, началось контрнаступление — по всем фронтам. Видимыми же вехами этого контрнаступления стали атаки на исторические символы режима Франко. Памятники, некогда убранные в глубину кварталов, стали демонтировать. В 2007 году был продавлен «Закон об исторической памяти», обязывавший убрать с улиц и площадей все монументы и мемориальные доски, посвященные Каудильо и его соратникам, и в 2009 году демонтировали последнюю статую Франко.

Вопреки европейским правовым нормам, место погребения Франко определяли не его родственники, а правительство. А саму процедуру эксгумации обставили максимально унизительно: кроме членов семьи, священника и нескольких чиновников, в храм в Долине павших не пустили никого. При том, что ни звания Генералиссимуса, ни орденов, ни герцогского титула покойного Каудильо никто не лишал. Перезахоронение личности такого масштаба в любой нормальной стране не обходится, как минимум, без почетного караула. Однако министры-социалисты посчитали правильным не только проигнорировать мнение семьи, но и поступить с прахом бывшего главы государства так, как обычно обращаются с трупами преступников.

Но и это, судя по всему, не последняя остановка. Уже звучат призывы взорвать весь комплекс в Долине павших как «символ диктатуры». И если сейчас это выглядит безумием, то через 5-10 лет, вполне вероятно, это безумие станет подозрительно похожим на реальность.
.........

Все то, что творит сейчас социалистическое правительство Испании, поразительно напоминает римейк всех ошибок и преступлений республики 1931-1936 годов, пока что реализуемый «на минималках». Также, как и в начале тридцатых, страна сталкивается с нарастающими экономическими и социальными проблемами. Также, как и в то время, набирают силу сепаратисты, которые уже более не желают прятаться под овечьей шкурой «широкой автономии». Как и тогда, решение всех проблем левацкие власти видят в преследовании своих идеологических противников и искоренении «клерикализма». Как и тогда, преследования эти все труднее вписывать в формальные рамки законности.
...........

Консервативно-монархические силы в начале тридцатых не смогли оказать эффективного отпора этому натиску, и им на смену пришли новые политические движения, в первую очередь — национал-синдикалистская Испанская Фаланга — ХОНС. Впоследствии блок фалангистов и консерваторов стал политической основой националистического восстания. Сегодня же мы видим, как избыточно умеренную и неспособную отстаивать правую повестку Народную партию начинает подпирать Vox. Впрочем, старую ИСРП еще более активно теснят левые радикалы из «Подемос».

Разумеется, параллели с началом тридцатых годов далеко не абсолютны. Однако в главном они пугающе очевидны: компромиссная, построенная на диалоге демократическая политика все менее востребована. На смену диалогу приходят радикализм и конфронтация. И следующий шаг на этом пути — это либо диктатура, либо гражданская война. Но самое важное, что аналогичные процессы наблюдаются сегодня не только в Испании, но и по всему Европейскому Союзу, а равно и в Северной Америке.

Западноевропейский левый дискурс, в послевоенный период декларировавший отказ от жесткого следования марксистским догмам, все более смещается в сторону своих аутентичных форм 1920-30-х годов. «Респектабельные» правые партии, напротив, растеряли свои изначальные идеологические установки, превратившись в партии любителей низких налогов. Тех же, кто сегодня пытается продвигать исторический правый аутентик, клеймят как «популистов» и ультра-ультра — хотя в большинстве случаев их мировоззрение ничуть не более радикально, чем мировоззрение Республиканской партии США или британской Консервативной партии в 1950-е годы. С каждым новым демаршем левых сил пространство диалога и политического плюрализма сжимается, как шагреневая кожа. Как показывает практика, правые могут идти на любые уступки — политические, идеологические, ценностные — но в результате их все равно прижмут к стенке. И намажут зеленкой лоб.

Увы, слишком многое свидетельствует сегодня о том, что Ренессанс классической демократии, совершившийся после 1945 года под сенью американских штыков, движется к своему концу. Левая свинья, отмытая в крови миллионов, возвращается на свою родную марксистско-ленинскую блевотину, и будет пытаться затопить этой блевотиной всю планету. И чем дальше, тем меньше шансов остановить ее каким-либо иным способом, кроме обильно применяемой силы.