Понимаете, многие были не готовы к тому, с чем пришлось встретиться. Помню, когда осенью 1941 года к нам зашла соседка и попросила в долг ложечку манки для своего бо льного ребёнка, бабушка без всяких одолжений отсыпала ей небольшую горсточку. Потому что никто даже не 82 представлял, что ждёт нас впереди. Все были уверены, что блокада – это ненадолго и что Красная армия скоро прорвёт окружение. Да, многие погибли от обморожения. Потому у нас в квартире постоянно горела буржуйка. А угли из неё мы бросали в самовар, чтобы всегда наготове был кипяток – чай мы пили беспрерывно. Правда, делали его из корицы, потому что настоящего чая достать уже было невозможно. Ещё бабушка нам выдавала то несколько гвоздичек, то щепотку лимонной кислоты, то ложечку соды, которую нужно было растворить в кипятке и так получалось «ситро» – такое вот блокадное лакомство. Другим роскошным блюдом был студень из столярного клея, в который мы добавляли горчицу… Ещё настоящим праздником становилась возможность помыться. Воды не было, поэтому мы разгребали снег – верхний, грязный, слой отбрасывали подальше, а нижний собирали в вёдра и несли домой. Там он оттаивал, бабушка его кипятила и мыла нас. Делала о на это довольно регулярно, поскольку во время голода особенно опасно себя запустить. Это первый шаг к отчаянию и гибели.
Во вторую зиму с продуктами действительно стало легче, потому что наконец наладили их доставку в город с «Большой земли». Но лично мне было тяжелее, потому что любимой бабушки уже не было рядом. Её, как потомственную немку, выслали из Ленинграда куда-то в Сибирь или в Казахстан. В эшелоне она умерла... Ей было всего лишь 68 лет. Я говорю «всего лишь», поскольку сейчас я значительно старше её. Меня тоже могли выслать из города, но родители к тому времени смогли записать меня как русскую и потому я осталась. …На сборный пункт бабушку ходила провожать моя мама. Там перед посадкой в эшелон на платформе стояли огромные котлы, в которых варили макароны. Бабушка отломала кусок от своей пайки и передала нам. В тот же день мы сварили из них суп. Это последнее, что я помню о бабушке. Вскоре после этого я заболела. И мама, боясь оставить меня в квартире одну, несколько дней не выходила на работу на свой гильзовый завод, за что была уволена и осталась без продуктовых карточек.
– Мы бы действительно умерли с голоду, но случилось чудо. Когда-то очень давно мама выкормила чужого мальчика – у его мамы не было молока. Во время блокады этот человек работал в горздраве, как-то нашёл маму и помог ей устроиться бухгалтером в ясли. Заодно туда определили и меня, хотя мне тогда уже было почти восемь лет. Когда приходила проверка, меня прятали в лазарет и закутывали в одеяло. Я, конечно, говорю внукам, но им трудно это понять, как и любому человеку, не убедившемуся лично , какая это трагедия –война.
Алиса Фрейндлих
------------------------------
Мой отец рассказывал мне, что в самый тяжелый момент войны, во время Сталинградской битвы, лагерное начальство и охрана в трудармии в Челябинске, где он находился, кричало в лицо трудармейцам: «Не надейтесь, вы своего Гитлера не дождётесь, мы вас всех здесь раньше кончим!» Писатель и журналист Александр Фитц рассказал мне о том, что пережил его отец, находившийся в это же время в трудармии в Кимперсае в Актюбинской области. Тоже во время Сталинградской битвы, в самый её острый момент, весь их лагерь был выстроен на плацу и стоял таким образом несколько суток под дулами наведённых на них пулемётов в ожидании исхода Сталинградской битвы. Мы можем исходить из того, что в случае поражения Красной армии советские карательные органы их всех расстреляли бы.
Можно привести множество примеров, когда они перед приходом немцев и собственным отступлением уничтожали не только всех узников в тюрьмах, но да же и тех, кто еще находился под следствием (Львов, Тирасполь, Киев...). После занятия Львова солдаты вермахта обнаружили в местной тюрьме в том числе и трупы нескольких тысяч местных немцев, убитых зверским образом. Поэтому лично у меня не вызывает никакого сомнения, что руководство лагерей трудармии, которые входили в систему ГУЛАГ НКВД СССР, своё обещание ликвидировать всех лагерниковтрудармейцев выполнило бы. 30 И вот этот, очень картинный образ трудармейцев, стоящих под дулами пулемётов, должен стоять пе ред глазами всех немцев, которые в будущем снова захотят построить свою благополучную жизнь в России. Немцы в России всегда будут «стоять под дулами наведённых на них стволов пулемётов».
Генрих Дауб