Нина Вырубова

В ее характере романтизм великой танцовщицы и суровое детство беженки из Советской России сплелись в долгую косу ее жизни. Она родом из Гурзуфа. Там на берегу Черного моря была дача ее деда, обрусевшего француза Льва Евгеньевича Ле Дантю. Вы удивитесь – дача цела несмотря на все перипетии. Когда Нина впервые вернулась в Крым после стольких лет жизни за границей она нашла свой дом. В советское время в нем разместили сначала школу для детей, а потом старческий дом. Мебели не сохранилось, но остались какие-то баулы. Французский кинорежиссер Доминик Делуш, снимавший там с Пигюй документальный фильм «Найденные тетради Нины Вырубовой», запечатлел эту встречу с дачей. «Так это дом Вырубовых?» – спрашивали ее. «Нет, Ле Дантю».

Ее прадед, Евгений Ле Дантю, женившись на англичанке Эрмине, покинул родную Бретань и приехал в Россию. Другим прадедом был знаменитый барон Фридерикс, голландец, министр императорского двора. Русская кровь в Нине от ее отца, ведомственного чиновника Владимира Сергеевича Вырубова. Нина не знала его, он был убит в Крыму шальной пулей в 1922 году, когда Нине был только год. Музыка и спорт достались Нине в наследство от ее замечательной мамы – Ирины Львовны Ле Дантю-Вырубовой...

Вырубовы до революции жили в Петербурге в сезон, а летом, как и все, ездили на дачу в Крым. Дома говорили на четырех языках сразу – французском, английском, немецком и русском. В старой России это было распространено. Было модно говорить без акцента на европейских языках. Печально известная любимая фрейлина последней императрицы Анна Вырубова была их свойственницей. Но когда дома о ней задавали вопрос, в семье опускали глаза, и имя ее не повторялось.

Судьба маленькой Нины сложилась удивительно. Нет, ее мама не уплыла «вместе со всеми» в Константинополь, а вместо этого уехала в Каширу, на Оку, где тогда жили две ее тетушки, и прожила там до 1924 года. Четвертая сестра бабушки Мария Труайе жила в Париже и прислала вызов сестре и племяннице, «на трехмесячное лечение во Франции». Как любит шутить теперь Нина, «и вот я лечусь до сих пор».

11 ноября 1924 года маленькая Нина прибыла в Париж с мамой и бабушкой. Ехали они поездом, долго, через Германию и Бельгию и, добравшись до Парижа, поселились около «Мулен Руж», на бульваре Клиши. В кармане – «вошь на аркане». Мама Нины благодаря своим четырем языкам поступила секретарем к знаменитому доктору Сергею Сергеевичу Кострицкому, зубному врачу Николая II.

В семье тогда не было денег, но был вкус. «Одна из теток, Маня, стала парижской портнихой с богатой клиентурой. А ведь в семье не любили ни шить, ни стряпать. Как говорили тогда, для этой цели есть кухарки и горничные. Кухня – дело не барское. В эмиграции дома ели вареную картошку с селедкой – не потому, что вкусно, а потому, что дешево. А Нину одевали в отданные платья, как куклу. Она вспоминает: «У меня, маленькой, было черное бархатное пальто, все вышитое черным шелком, на темно-бордовой шелковой подкладке, такая же шляпа, черные туфельки и носочки».

Спортсменка-мама мечтала о балете. И несмотря на свой возраст, в 1925 году поступила ученицей в класс прославленной балерины Императорских театров Ольги Осиповны Преображенской. Мадам Прео, как ее величали в Париже, была кумиром молодых балерин и танцовщиков. Маленькая, быстрая, крикливая, она становилась на стул и дирижировала классом. Все пальцы – в кольцах; она, не стесняясь, стучала перстнями по спинам застывших в оцепенении, обуянных страхом учениц. Мама Нины, Ирина Львовна, занималась у Прео вместе с будущими звездами балета русской эмиграции – Ниной Вершининой, Ириной Бароновой, Тамарой Тумановой.

Дома у маленькой Нины был граммофон и пластинки с вальсами, польками и песенками Вертинского. Нина заводила их и сама танцевала под музыку. Слушала такты, музыкальные фразы, выбирала ритм. У нее был прирожденной слух, балетные данные. Не долго думая счастливая мама сшила ребенку тунику, достала балетные туфельки и отвела девочку к своему же педагогу и кумиру – Преображенской. Но в балетном классе девочке, увы, не понравилось. С ревом ходила она две недели кряду к Ольге Осиповне, а та била детей по спинам, чтобы они не горбились, кричала на них и тянула за волосы. Нине исполнилось девять лет, и мама сказала: «Настало время серьезно заниматься танцами и роялем». Но больше Нина танцевать не хотела, и, возможно, ее балетная карьера на этом бы и завершилась, если бы мама не отвела ее на два спектакля, в которых Нина увидела несравненную Анну Павлову и знаменитую Аргентину, эстрадную танцовщицу испанских танцев. Нина вспоминает: «Тогда, в 1930 году, я поняла, что, кроме Павловой, никто танцевать не может и не имеет права». Она пришла домой, выдвинула ящик комода и, держась за него, как за балетный станок, стала заниматься вновь с мамой.

Они шли тогда против всякой педагогики – девочка выучила «Матросский танец», «Русскую» и «Вальс», сама стала вырабатывать подъем, ведь без красивой ступни нет классического балета.
...

Благодаря помощи еще одного эмигранта, певца Николая Лаврецкого, друга мадам Прео, Нина Вырубова получила свой первый профессиональный контракт в созданном еще в недрах Московского Художественного театра знаменитым импресарио Никитой Балиевым театре-кабаре «Летучая мышь». Это кабаре прославилось по миру. После смерти Балиева его дело продолжалось в Англии, куда Нина Вырубова поехала и где она выступала вместе с Джоном Сергеевым, Ниной Никитиной, Татой Архангельской и Ниной Прихненко. Представление «Летучей мыши» состояло из многих номеров, от которых зрители умирали со смеху. Нина выходила в «Гавоте» и «Стрекозе», подражая Павловой, а также в номерах «Голландский фарфор» и «Русский фарфор».

Вторым предвоенным ангажементом Нины был контракт в «Польском балете», в Париже, в театре «Этуаль», где она танцевала вместе с латышской балериной Эльвирой Роннэ, пока наконец ее не приняли в «Ballet Russe de Paris», где она солировала в «Половецких плясках» и «Осенних листьях» в постановке замечательного хореографа Виктора Гзовского, прославившегося в Берлине еще в 1920-е годы. Спектакль этот увидела Преображенская и сама пригласила Нину вернуться назад. «Золотко, Ниночка, приходи ко мне, мы будем вместе работать, и проблем у нас больше не будет», – говорила она. Так Нина Вырубова стала неожиданно любимой ученицей Преображенской.

Началась война. Париж был оккупирован немцами, и молодых отправляли на принудительные работы в Германию. К тому времени Нина впервые вышла замуж за танцовщика Володю Игнатова, красивого и стройного. С ним она гастролировала по всей Германии во время войны и три раза попала в страшные бомбардировки. Они жили без вестей из Парижа, без писем от мамы, только концертами. Они жили часто в немецких семьях и были поражены приязненным отношением немцев к русским эмигрантам-гастролерам. Во многих семьях сыновья были на фронте, в России, а русских артистов привечали как своих детей. Муж даже захотел остаться в Германии, и это послужило поводом к разводу. С последним поездом она вернулась в Париж...

"Этюды о моде и стиле"

Александр Васильев