– это именно то течение в ранней церкви, которое стало самым ближайшим наследником и хранителем подлинного учения Иисуса Христа в век апостольский. В противовес иудеохристианству его принято называть языкохристианством(термин, введенный Ф. Бауром, основоположником Тюбингенской критической школы) – направлением по преимуществу антииудейским, в котором доминировал нееврейский этнический элемент вкупе с мировоззрением, скорее всего близким к гностическому. Сие направление следует отличать от паулинизма, который, как я ранее подчеркивал, занимал промежуточное положение (умеренное крыло, барражирующее как бы между двумя «крайностями»)[1]. В доктринальном отношении адепты эллинистического течения видели в христианстве развитие и новое осмысление религиозного опыта языческого прошлого индоевропейских и древних несемитских цивилизаций Средиземноморья и Востока. Очевидно, язычество и христианство они не противопоставляли столь радикально, как это делали иудеохристиане, но находили между ними много общего.
Первым духовным центром эллинистического христианства стала Галилея, где родился, жил и проповедовал Иисус. Синоптические Евангелия неслучайно помещают основную фазу его миссии именно на территорию Галилеи, откуда он совершил единственное «восхождение» в Иерусалим, чтобы завершить своё благовестие голгофской мистерией. Ближайшим следствием возвещения Иисусом своего учения, совершения чудес и многочисленных исцелений в Галилее должно было стать появление здесь первых групп его почитателей еще до официального выхода апостолов на проповедь. Кроме того, он посещал Самарию, Десятиградие, Финикию и Сирию, откуда к нему приходили толпы слушателей (Мк. 3:8, Мф. 4:24-25, Лк. 6:17), что тоже должно было послужить толчком к возникновению подобных групп последователей в этих странах. Эти небольшие группы новообращенных (их лучше назвать кружками), вероятно, еще не были достаточно организованны для того, чтобы представлять из себя полноценные церковные общины в привычном понимании, если, конечно, они не являлись последователями известных течений назореев, ессеев, самарийских сект или любых других языческих религиозных сообществ и мистериальных братств. Но во всяком случае именно такие, гипотетически еще разрозненные приверженцы зарождающейся религии должны были послужить основой для создания первых общин учениками Иисуса в Галилее и прилегающих территориях.
https://svardat.wordpress.com/2016/07/08/3-2-hellenic-christianity-1/
Согласно тексту Бахман-яшт в месте рождения Саошьянта «упадет звезда». Рассказ, сохраненный у Матфея, пусть и в несколько искаженном варианте, есть очевидное удостоверение для умеющих «читать между строк» в арийском происхождении Иисуса Христа. Впрочем, данные зороастрийские параллели есть лишь отголосок какой-то еще более древней общеиндоевропейской традиции, поскольку они отражены в мифах о Кришне и Агни ведийских текстов ариев Индии, о чем я писал в соответствующих главах книги. В том же самом нас способны удостоверить также многие аналогии и прототипы в греческой, кельтской и германо-скандинавской религиях, лейтмотивом которых является нордический миф о жертве божества на древе или у древа. О том же свидетельствует и египетская религия, наиболее древняя из всех, принесенная в Египет не семитами и тем более не неграми, а некоей высокоразвитой цивилизацией из своей погибшей прародины. С той же долей уверенности я могу констатировать, что египетская религия не менее нордична, чем любые другие верования «классических» индоариев, потому что содержит в себе фактически те же самые мифологемы и типологию, отчего и имеет такое большое количество соответствий с ними. Что-либо семитское в религии и ритуалах Иисуса Христа невозможно разглядеть даже в микроскоп.
... В истории с магами нужно отбросить весь этот наносной иудейский фон как относительно Иерусалима и Ирода, так и касательно Вифлеема – заведомо фальшивой локализации рождества. Я подчеркиваю: ни при каких обстоятельствах иранские маги не могли признать в Иисусе иудейского Мессию, а только арийского Саошьянта. Если же они пришли из Восточного Ирана или Мидии и принесли ему царские дары, то это можно считать одним из доказательств именно арийского происхождения Иисуса Христа (к слову сказать, носившего вовсе не еврейское имя Йегошуа, а арийское Ишва, Ишвара).
....
Наконец, наиболее весомый аргумент, приведенный в последней главе моей книги, основывается на указании в Откр. 6:1-8. Сам мотив эсхатологического явления Спасителя или Героя в конце времен имеет индоевропейское происхождение (Митра, Калки-Аватара, Саошьянт, Бальдр), хотя он был воспринят иудеями в полной мере, развит и приспособлен ими к своим религиозно-политическим амбициям. Но не в этом суть. В указанном месте присутствует очевидная символика победы в соревновании белой расы, которую олицетворяет белый конь, над всеми другими земными расами, которых олицетворяют кони других мастей (красный, черный и желто-серый). Побеждает только белый конь (Откр. 6:2). В Откр. 19:11-15 Второе пришествие представлено именно как пришествие белых божеств, которых символизируют белые кони. Ввиду приведенных мною параллелей с древними религиями – митраизмом и майя (которые унаследовали и сохранили традиции земли Тулан, Атлантиды) этот довод делается наиболее убедительным и бесспорным. Божественный Герой, устанавливающий во всем мире новый порядок, есть именно тот, кто несет арийскую дхарму. Он – «белый ягуар» мифологии майя и бог войны. И этот Герой никакого иного расового происхождения, кроме как арийское, иметь не может по определению. Потому что именно так верили сами индоарии.
.....