Худ. Виттоио Карпаччо........................................
........
А.Новиков-Ланской
К празднику Св. Георгия - небольшой фрагмент из моей книги "Москва в пространстве".
«Основной индоевропейский миф» - это миф о борьбе небесного бога-громовержца со змеем-драконом, подземным существом. Отзвуки этого мифа можно услышать в сказках о Змее Горыныче и в былинах об Илье Муромце, сражающемся со змеем. При этом верхний бог-громовержец является носителем сил порядка, высшей власти, стабильности, он – хозяин пространства. В свою очередь нижний хтонический бог – змей – отвечает за изменчивость, творчество, магию, движение, «тот свет» – это божество, связанное с категорией времени.
Сильно огрубляя, можно сопоставить эту бинарность с другими принятыми оппозициями: небо-земля, верх-низ, мужское-женское, космос-хаос, ян-инь, сознание-бессознательное, посюстороннее-потустороннее и т.д. В разных культурах акценты внутри этой оппозиции разные. Так, например, в германской мифологии громовержец Тор явно уступает в силе Одину, в то время как у славян или балтов небесный Перун (Перкунас) явно доминирует над Велесом (Велсом), подземным богом загробного мира и водной стихии. Мы можем распространить распределение сил внутри оппозиции «основного мифа» на те понятия, которые он символизирует.
Доминирующее положение Перуна должно свидетельствовать о стремлении к иерархичности, упорядоченности и пространственности. Ослабленная, подчиненная позиция Велеса, в свою очередь, говорит о сложности в отношениях со временем, о дискомфорте, связанном с необходимостью постепенных изменений.
Этот мифопоэтический принцип позволяет по-новому взглянуть на иконографию московского герба, в основе которого – иконописный сюжет «Чудо Георгия о змие». Очевидно, что известный фрагмент из жития Святого Георгия, где великомученик побеждает змея-дракона, спасая похищенную им царевну, воспроизводит основной – змееборческий – миф, борьбу громовержца с богом изменяющихся стихий. Георгий выступает в функции громовержца, змей – в своей собственной хтонической функции. Исходная семантика временности и изменчивости нагружается здесь этической топикой, змей начинает символизировать животное начало, иррациональную природную дикость в человеке и фактически символизирует зло как таковое.
При этом любопытно, что в католической и православной иконографии понимание зла и способов победы над ним совершенно разное. На русских иконах в разные времена при разных композициях сохраняется вполне определенный символический мотив. Образ Георгия отличается мягкостью, смиренностью, спокойствием и внутренней тишиной. Он пронзает змея, почти не глядя в его сторону, едва касаясь его тончайшим копьем. Змей при этом неприятен, но никогда не страшен, а порой смешон и даже добродушен. Конь при всей утонченности и изяществе силуэта несравненно мощней и значительней змея.
В православной иконографии змей поражается в пасть, а не в глаз, как часто на западных картинах. Представляется, что бесхребетность и тщедушность змея на иконах можно объяснить акцентированной несамостоятельностью зла в православной традиции. Зло – не внешнее, а внутреннее, это та животная часть человека, которая должна быть преодолена, изгнана и побеждена в себе. Одомашненный конь при таком понимании – это преображенная, ставшая культурно-христианской часть природы и человека.
На западных изображениях разных веков при любом изменении композиции всегда остается образ тяжелой физической схватки с враждебным существом. Георгий и змей движутся навстречу друг другу, оба сильны, напряжены, и чаще всего изображается кульминация схватки. Змей представлен как чудовище, вызывающее ужас, огромное и как будто непобедимое. Западное раскрытие сюжета как внешней, материально-магической, но и грандиозной схватки рыцаря со страшным воплощением мирового зла было отражено на множестве полотен (у Рафаэля, Уччелло и многих других).
Примечательна трансформация образа Георгия в современном московском гербе. Георгий избирается святым покровителем Москвы еще в четырнадцатом веке. Первоначально он изображался, как на иконах, несколько раз видоизменяясь в рамках канона. Последнее видоизменение уже в современной России 1990-х годов можно считать весьма характерным и символическим, поскольку оно отображает общую тенденцию сближения с западноевропейской культурой. Это особенно ярко проявляется в образе Георгия: теперь он в латах, с мощным копьем, защищенным конем. Физическая мощь Георгия – это несомненная дань европейским рыцарским культам, а также последствие ошибки, основанной на недопонимании собственной символико-изобразительной традиции иконографии.
