В заброшенных еще в 2014 годе новых, постсовецких Отечественных записках -- большой разбор любимого совецкими (и так и не виденного мной) фильма Полеты во сне и наяву -- об интеллигенции, "соли земли русской".
В русской литературе же -- вспомним! -- на первом месте был помещик, на втором военный, офицер.
цитата --
Интеллигент позднесоветского периода — это человек большого стиля в отсутствие собственно большого стиля. Последний масштабный и привлекательный с точки зрения системного производства смыслов советский мобилизационный проект — оттепельная вариация на тему общемирового технократического тренда — тихо умер. «Большие идеи», достойные того, чтобы работать с ними в широких публичных пространствах, были скомпрометированы как принцип. Унылые потуги брежневских политтехнологов создать на месте уже десакрализованной и все очевиднее утрачивающей адекватность коммунистической мифологии нечто вроде объединительного патриотического мифа через конструирование «правильной» публичной памяти о Второй мировой войне наталкивались (не на уровне производства текстов и проведения мероприятий, но на уровне ожидаемого более или менее тотального воздействия на массовую аудиторию) на два неприятных обстоятельства. С одной стороны, в результате прецедента, созданного публичной критикой сталинского культа личности, колебания генеральной линии партии переместились из сферы сакрального, не подлежащего оценке «снизу», в сферу повседневного знания и, соответственно, сделались предметом оценки, исходящей из common sense. Мощный заряд социальных ожиданий и политической эмпатии, высвобожденный этим хрущевским политическим ходом и канализированный в попытку реализовать оттепельный проект, оказался ресурсом одноразовым и невозобновляемым. Единожды — в чисто тактических целях — допустив сомнение в праве партии на истину в последней инстанции, восстановить прежний, автоматически сакрализуемый статус любого спускаемого сверху проекта было уже невозможно. С другой стороны, насаждаемый сверху миф о войне сталкивался на уровне все того же common sense со все еще живой индивидуальной и микрогрупповой памятью о том, как выглядела война «на самом деле» — что, естественно, не могло не подрывать доверия к нему, как, собственно, и к другим идеологическим проектам, осуществляемым в рамках вялой брежневской попытки вернуться к некоему подобию большого имперского (сталинского) стиля.
Частные контексты, воспринимаемые сами по себе, в отрыве от больших объясняющих и мотивирующих конструкций, в традиционном интеллигентском дискурсе маркируются как «мещанство»: они мелки, пошлы и смешны — порой до гротескности[5]. «Большие» же идеи благодаря усилиям хрущевских политтехнологов были слишком плотно привязаны к дискурсам, совместимым с государственными, чтобы можно было продолжать всерьез на них опираться: в результате от них остаются только цитаты, иронически перетасованные и переосмысленные[6]. И тут обнаруживается самое страшное — при отсутствии возможности легитимировать собственную позицию через уже имеющиеся большие дискурсы (и, соответственно, правоверно и самозабвенно обслуживать их) советскому интеллигенту «не на чем стоять». Все ползет, на что ни поставишь ногу.
Интеллигенция, эта совецкая недо-аристократия, кажется, сошла с культурной сцены, едва на ней появившись.
Любопытно, что в совецкую эпоху, где сталинская эстетика носила явный военизированный смысл, а ВОВ стала ментальным стержнем более позднего периода, военный, офицер -- не стал героем и символическим воплощением "соли земли". В многочисленных фильмах и книгах о войне офицер -- это гражданский человек, вынужденный воевать и в этом видящий драму. И в этом видит драму и читатель и сам писатель.
Впрочем, и в русской литературе настоящие певцы военной косточки -- Гумилев и Краснов -- появились уже на излете. Увы.
А между тем можно сказать, что до начала 20 века именно образ военного был идеалом мужчины в глазах общества. Впрочем, поначалу он был неразрывно слит с образом аристократа, дворянина, но постепенно это слияние ослабевало. У Куприна офицер уже не обязательно дворянин.
Почему этот образ потускнел в самое воевавшее , 20-е столетие?