Винфрид Шпайткамп. Пощечина, дуэль и убийство во имя чести. История понятия чести
Speitkamp Winfried. Ohrfeige, Duell und Ehrenmord.
Eine Geschichte der Ehre.
Stuttgart: Reclam, 2010.
из реферата
https://strana-oz.ru/2014/6/poshchechina-duel-i-ubiystvo-vo-imya-chesti-istoriya-ponyatiya-chesti
Шпайткамп указывает, что большинство исследователей изучают роль чести в сословном обществе вплоть до конца XVIII века, при рассмотрении же культа чести в XIX столетии интересуются исключительно дуэлью, в которой видят ана-хронизм. XIX век считают временем, с одной стороны, формализации чести, с другой — упадка чести как социального регулятива с моральным содержанием (форма бытования чести в сословном обществе).
Согласно такому пониманию история чести достигла в XX веке своего пика. Это проявилось прежде всего в национал-социалистическом культе чести с его переизбытком наград и доходящими до абсурда ритуалами. А после 1945 года понятие чести, если придерживаться указанной концепции, утратило смысл.
Шпайткамп считает эту позицию устаревшей. Он ссылается на ряд современных исследователей, которые видят в стремлении к уважению один из главных мотивов человеческого поведения — наряду со стремлением к благополучию и власти. Это, в частности, африканист Альберт Вирц и политолог Фрэнсис Фукуяма. Историк Мартин Дингес и специалист по Восточной Европе Дагмар Буркхарт отмечают актуальность понятия чести в современном западном обществе; социолог Пьер Бурдье, исследуя представления о чести в средиземноморских странах, также делает вывод о значимости этого понятия. В различных разделах культурологии — от гендерных исследований до исторической антропологии — изучаются социальные практики и ритуалы, связанные с честью, хотя само слово «честь» при этом используется не всегда. Это касается, в частности, и так называемой истории чувств.
Что же такое честь? Является ли она чувством — и тождественна ли честь чувству чести? Как она соотносится с разумом и в чем выражается? Может быть, она — чистый конструкт, плод воображения?
Современный человек соприкасается с понятием чести каждый день: во время выборов, бытовых и политических конфликтов, футбольных матчей и т. п., — наконец, на процессах о защите чести и достоинства. Ордена, награды, знаки отличия, почетное гражданство — все это тоже современные реалии, имеющие непосредственное отношение к чести. Однако выражения вроде «защищать честь» сегодня звучат высокопарно, чтобы не сказать смехотворно. Эксплицитно «честь», «слава» и «героизм» включаются только в спортивный дискурс.
И все же сегодня еще сохраняются такие понятия, как «слово чести» и так называемое «убийство во имя чести». Закономерен вопрос: не является ли честь некоей антропологической константой? Ссылаясь на Эрнста Блоха, который считал бесспорным качеством человека не врожденную свободу от принуждения, но стремление к такой свободе, Шпайткамп рассматривает соотношение человеческого достоинства и чести.
Поскольку концепция человека постоянно меняется, представления о чести обусловлены эпохой. Примечательно, однако, что в них всегда можно выделить нечто общее, прежде всего идею разделения чести на «внешнюю» и «внутреннюю». Источник различного рода кризисов — несовпадение этих двух граней чести, которая укоренена в нашей коммуникации, выражена в языке, жестах, символах и предметах. Честь всегда указывает на место личности в обществе, определяет ее статус. Человек является личностью лишь постольку, поскольку соотносится с обществом. И только в этом смысле обладает честью.
Понятия чести после 1945 года.
История чести в этот период предстает очень противоречивой. С честью, казалось бы, прощаются — однако она не исчезает. Честь необходима, считает Шпайткамп, чтобы противостоять обезличиванию человека в холодной, насквозь рациональной действительности. Таким образом, честь нужно было вернуть в общественную жизнь.
Послевоенное отношение к чести различается в ГДР и ФРГ. В ГДР честь считалась выражением обязательств индивида перед обществом и потому была поставлена под общественный надзор. В ФРГ, напротив, честь была полностью изъята из публичного дискурса. Причину этого Шпайткамп усматривает не только в проблеме преодоления прошлого, но и в особенностях понимания чести в демократическом обществе. Уже Алексис де Токвиль в 1830-е годы пришел к выводу, что нивелирование социальных классов и плюрализм мнений должны привести к невозможности четкого определения чести. Честь создана несходством и неравенством, она будет слабеть по мере их размывания и исчезнет вместе с ними. Эту же мысль сформулировал в 1966 году и Корф: «При демократии никто не знает точно, что такое честь».
...
Некоторые исследователи (Петер и Бригитта Бергер, Хансфрид Кельнер) констатировали упадок чести: она уступила место достоинству, стала той ценой, какую людям пришлось заплатить за современные свободы. Без сомнения, концепция автономного индивида, наделенного достоинством, — одно из важнейших достижений человечества, однако обратная сторона свободы — мучительное чувство неуверенности, бесприютности. Бегство в сферу приватного — возможность, предоставляемая личности современным обществом, — не может обеспечить достаточной экзистенциальной опоры. Подобная установка, согласно которой современность делает человека несчастным и подрывает основы чести, весьма характерна для нашего времени, когда о чести принято говорить либо в контексте теологии («Божья честь» (в русском синодальном переводе Библии: «слава»)), либо в критическом смысле. В 1982 году экономист Отто Ангерн даже опубликовал «Некролог чести», в котором констатировал исчезновение этого понятия в современном мире. Впрочем, он выражал надежду, что человек еще придет к «новому благочестию».
в конце книги Шпайткамп переходит к так называемым «убийствам во имя чести» (ежегодно до 70 случаев в Германии, включая неуспешные попытки). В изображении прессы события всегда разворачиваются по одной и той же схеме: молодая женщина из мусульманской семьи, не сумевшей в полной мере интегрироваться в немецкое общество, нарушает принятые в семье нормы поведения, в результате чего ее убивают родственники, обычно братья. В итоге один или несколько членов семьи оказываются в тюрьме, и это приводит к ее распаду. Такая схема слишком примитивна. На деле, считает автор, все обстоит гораздо сложнее. Во-первых, не существует такой парадигмы чести, которая напрямую принуждала бы к убийству родной сестры или дочери; кроме того, исламские теологи открыто осуждают убийства во имя чести. Во-вторых, преступники обычно чувствуют себя вынужденными совершить убийство, хотя в действительности у них был выбор. За всем этим, считает Шпайткамп, стоят неуверенность, отчуждение и недостаток доверия. Дело не в том, что убийцы принадлежат к чужому или архаическому миру, но в том, что они оказались в пограничной ситуации между культурами. Реакция человека в транскультурной ситуации, ментально или культурно «отстающего в развитии», часто бывает жестокой именно от чувства беспомощности.
Шпайткамп предостерегает и от упрощающего представления о средиземноморских обществах (концепт, закрепившийся в 1966 г. после выхода сборника статей «Честь и стыд. Ценности средиземноморского общества» под редакцией Дж. Перистиани). Примечательно, что совершающиеся в этом регионе убийства во имя чести происходят, как правило, в крупных городах, в то время как убийцы обычно бывают родом из сельской местности. Таким образом, средиземноморские убийства во имя чести зачастую связаны с констелляцией «миграция-диаспора-меньшинство», то есть опять-таки с переходной ситуацией.
https://strana-oz.ru/2014/6/poshchechina-duel-i-ubiystvo-vo-imya-chesti-istoriya-ponyatiya-chesti