gallago (gallago) wrote,
gallago
gallago

Categories:

«Я топтал точило один, и из народов никого не было со Мною…»

«Держится Унгерн ровно и спокойно, только руки все время засовывает в длинные рукава халата, точно ему холодно и неуютно; на вопросы отвечает прямо и определенно… Смотрит больше вниз, перед собой, не поднимая глаз даже тогда, когда говорит с обвинителем. На всей фигуре белогвардейского атамана [sic!], на его позе, жестах, словах, выражении лица лежит какой-то отпечаток вялости и пассивности. […]
Впрочем, наружность часто бывает обманчива, а наружность Унгерна сейчас в особенности. […] Даже сейчас моментами, когда он подымает лицо, из глаз его нет-нет, да и сверкнет такой взгляд, что как-то жутко становится. И тогда получается впечатление, что перед вами – костер, слегка покрытый пеплом. Но вырвите Унгерна из этой переполненной людьми залы, посадите на коня, поставьте во главе отряда – и он сразу, точно по мановению волшебного жезла, преобразится. Он весь загорится жизнью и покажет себя. Еще как покажет!»
Губельман-Ярославский подает голос в самом начале процесса, сразу же вслед за «председателем суда»:
«Обвинитель. Сколько лет вы насчитываете своему роду баронов?
Унгерн. 1000 лет. […]
Обвинитель. Чем отличился ваш род на русской службе?
Унгерн. 72 убитых на войне!»
И – один из последних вопросов:
«Обвинитель. Не рассматриваете ли Вы исход Вашего похода, как исход всей авантюры последнего времени всех других сторонников той же идеи, и не считаете ли, что это была уже последняя попытка?
Унгерн. Да, последний. Полагаю, что я уже последний».
Какую цель преследуют постановщики процесса понятно. «Да, последний, – подхватывает слова Губельмана-Ярославского в своем репортаже Майский-Ляховецкий, – и при том не только в Монголии. Унгерн – последний эпигон средневековья, последний цельный, законченный тип барона-бандита XIII столетия».
Так им хотелось, но сам Барон, в своем ответе формально отвечая на вопрос положительно, говорит всё-таки о другом: «Я топтал точило один, и из народов никого не было со Мною…» (Ис. 63, 3).






Барон Р.Ф. фон Унгерн-Штернберг во время суда 15 сентября 1921 г.

Забавно, конечно, как обвинитель Губельман-Ярославский пытался использовать русскую патриотическую демагогию.
«Впоследствии зарекомендовавший себя одним из самых активных погромщиков христианства, врагом Православной Церкви, “воинствующий безбожник” Ярославский в своей обвинительной речи лицемерно обличал предков Унгерна – рыцарей-крестоносцев – за разграбление православных святынь Византии.
Ярославский поносит прибалтийских баронов с “патриотических” великорусских позиций: “Прибалтийские бароны, которые в буквальном смысле, как паразиты, насели на тело России и в течение нескольких веков эту Россию сосали”. В своей речи он изображает барона Унгерна морально разложившимся типом, который “постоянно пьет”, “роняет честь офицерского мундира”, который “привык бить людей по лицу, потому что он – барон Унгерн, и это положение позволяло бить ему по лицу подчиненных, тех самых крестьян, которые не имеют права принимать участия в государственных делах...”
Рисуя мрачный и страшный образ барона, обвинитель врал по мелочам – рукоприкладство Унгерн применял исключительно по отношению к офицерам, которые, с его точки зрения, не исполняли должным образом свой воинский долг. “Тех самых крестьян”, казаков, простых солдат, о которых на словах так пекся Ярославский, Унгерн никогда не бил и другим офицерам бить не позволял.
Нет смысла перечислять все страшные обвинения в адрес Унгерна, которыми изукрасил свою речь Ярославский. Они благополучно перекочевали из 1920-х годов в современную историческую и художественную литературу, посвященную Унгерну, на страницы газет, журналов, на многие интернетовские сайты» (Жуков-2012. С. 238-239).


Под прикрытием этой псевдорусской трескотни был поднят (не мог, конечно, быть обойден!) главный для обвинителя (и, конечно, не только для него одного) вопрос.
«Обвинитель. Отдавали ли Вы приказ прекратить самочинные обыски за всех – кроме евреев? Что Вы хотели этим сказать? Хотели ли Вы уничтожить всех евреев?
Унгерн. Да, я объявил всех евреев вне закона. […]
Обвинитель. Вы писали, что три тысячи лет тому назад образован коммунистический интернационал в Вавилоне. Вы верите в это?
Унгерн. Да, вся история это показывает» (Кузьмин-2004. С. 246, 248).
С последним вопросом Ярославский-Губельман, конечно, обмишулился. Пусть и явно «обрезанный» красной цензурой (местонахождение самого дела до сих пор неизвестно), однако оставшийся всё же на столбцах официальной советской газеты, этот вопрос-ответ побуждал тех, кто еще не утратил способности самостоятельно мыслить, задуматься над смыслом сказанного…
О том, что осталось необнародованным, можно отчасти судить по свидетельству попавшего на суд по чужому билету служившего в колчаковской армии Михаила Черкашина. Рассказ его приведен в неопубликованных пока что воспоминаниях Д.С. Балдаева. Барон, вспоминал Черкашин, «назвал евреев “трупными червями”, прогрызшими государственное тело России, “зычным командным голосом” винил их в смерти Александра II, Столыпина, Николая II с Семьей, в “развязывании искусственной братоубийственной войны, разделившей народы Империи на два лагеря”, а затем, обратившись к залу, предсказал, что “через десять-пятнадцать лет все они поймут, в какую бездну безправия тащат их большевики-евреи”» (Юзефович-2019. С. 526). (По вполне понятным причинам Л.А. Юзефович весьма скупо и обрывочно цитирует это ценное свидетельство.)

https://sergey-v-fomin.livejournal.com/509723.html?view=comments#t2623515


----------------------


Политический цирк, праобраз многих будущих подобных процессов
Tags: белые -- красные, избранные, личности, перепост
Subscribe

Posts from This Journal “личности” Tag

  • Post a new comment

    Error

    Anonymous comments are disabled in this journal

    default userpic

    Your IP address will be recorded 

  • 1 comment